Большой формат: 22,8 * 29см.; 16 стр.
Экземпляр в мягких цветных издательских литографированных обложках работы М.Добужинского. Художником также выполнен художественно оформленный титульный лист ( с обеих сторон ) и 15 оригинальных сюжетных рисунков в тексте.
Первое и единственное издание.
" Авторы почти всех воспоминаний о Мандельштаме неизменно отмечают, что это был человек неистребимой весёлости: шутки, остроты, эпиграммы от него можно было ожидать в любую минуту, вне всякой зависимости от тяготы внешних обстоятельств. Между шуточными и " серьёзными " стихами он проводил чёткую грань, но чем строже и аскетичней становилась его лирика, тем раскованней и своевольней писались шуточные стихи ", - пишет литературовед П.М.Нерлер в комментариях к книге стихов Мандельштама.
" В 1925-1926гг. Мандельштам выступает как автор четырёх маленьких детских книжек: " Два трамвая ", " Примус ", " Шары " и " Кухня ". Сочиняя книги для детей, многие советские авторы в двадцатые годы смогли выстоять материально, а подчас даже нравственно. Известный пример - детские книжки Даниила Хармса и Александра Введенского. Уже первая книжка " Два трамвая ", выпущенная Государственным издательством в январе 1925г. ( с иллюстрациями Бориса Эндера ), не позволяет рассматривать детские стихи Мандельштама как безобидное приложение к его остальной поэзии. Мандельштам зашифровал в этой книжке свою неколебимую приязнь к Николаю Гумилёву, расстрелянному в 1921г., и свою глубокую скорбь о нём. Желая продолжить посмертный разговор с погибшим другом, Мандельштам избирает характерную для него трамвайную тему ( " Заблудившийся трамвай " - одно из самых известных стихотворений Гумилёва ) и переводит её в план детского мировосприятия: трамвай Трам ищет своего потерявшегося брата Клика. В конце концов Трам находит его, заблудившегося и потрёпанного, и они оба возвращаются в трамвайный парк: " И сказал трамвай трамваю: По тебе я, Клик, скучаю, Я услышать очень рад, Как звонки твои звенят ". Написать воспоминания о расстрелянном " контрреволюционере " было в ту пору уже попросту невозможно, тогда как с помощью детской книжки вполне удалось провести цензуру.
Появившиеся в том же 1925г. " Примус " ( с иллюстрациями М.Добужинского ) и " Кухня " ( с иллюстрациями В.Изенберга ) изображают предметы Повседневной жизни, за которыми угадываются мечты Мандельштама об уютном пространстве, сулящем тепло, стряпню, еду. Кухня была его любым местом в квартире. Но и в этих стихах можно обнаружить намёки на одиночество, страх и насилие. Звонит, например, телефон, к которому никто не подходит: " Замолчал и очень зол: Ах, никто не подошёл ". Сахарная голова предвидит свой скорый конец: " Сахарная голова Ни жива, ни мертва - Заварили свежий чай: К нему сахар подавай! ". Жалуется утюг: " Если б вы знали, как мне Больно стоять на огне! ".
И даже на вид безобидная детская книжка " Шары " ( иллюстрации Н.Лапшина ), выпущенная в 1926г. Госиздатом, обнаруживает скрытый политический заряд. " Беда мне, зелёному, от шара-буяна, От страшного красного шара-голована ", - сказано между прочим в этом стихотворении. Мог ли цвет в двадцатые годы быть невинным признаком? Со времён гражданской войны между " красными " ( большевиками ) и " белыми " ( сторонниками царизма ) все политические схватки получали в России цветовую характеристику. Красный цвет наделялся сакральным смыслом уже в первые годы советской власти. Поэтому и в детской книжке Мандельштам симпатизирует не красному шару, " буяну " и " головану ", а зелёному - робкому " найдёнышу " и " приёмышу ". В минувших политических баталиях зелёный цвет был символом анархизма! И вот - внезапный проблеск свободы. Мальчик выпускает зелёный шар на волю ( " Чего тебе, глупому, Ползать улиткой? Лети на здоровье С белою ниткой! " ), тогда как " страшный красный шар-голован ", оставаясь в неволе, продолжает болтаться на нитке.
У Мандельштамов не было детей. По утверждению Надежды Мандельштам, это был сознательный выбор: не иметь детей в страшную эпоху. Но сам поэт умел превосходно ладить с детьми. Детские книжки служили ему поводом, позволяющим общаться с ними. Критической читательницей его детских книжек была маленькая и не по годам умная Татка, дочь его брата Евгения. В середине двадцатых годов детские стихи не стали для Мандельштама подлинным выходом из тупика, но всё же смогли - в скромной, незначительной мере - заменить ему поэзию. Однако в скором времени не останется свободного пространства и для детской литературы. Сама вдова Ленина, непогрешимая Надежда Крупская, откроет в 1927г. пропагандистскую кампанию против " идеологически порочных " и " вредных " детских сказок и книг. Основными жертвами станут великолепные детские книги Корнея Чуковского, например, " Приключения Крокодила Крокодиловича ", запрещённые в 1928г. Повсеместно начнётся поиск опасных политических намёков в детской литературе. В ходе кампании, протекавшей под лозунгами повышенной " идеологической бдительности " и растущей " классовой борьбы ", авторы " вредных " детских книг подвергались суровым разоблачениям. Мандельштам со своими четырьмя тоненькими книжечками был слишком малозаметным детским писателем; вся эта кампания не нанесла ему ощутимого ущерба. Сам же он написал тогда для собственного употребления короткий сатирический текст о детской литературе, в котором защищает ребёнка от " классового подхода " и политических спекуляций ". ( Ральф Дутли " Век мой, зверь мой. Осип Мандельштам. Биография " ).
Издание является редкостью музейного уровня, оно всегда было вожделенным предметом коллекционирования поклонников " Мира искусства ", акмеизма и детской книги 1920-1930 годов.
