"Мой Париж" Текст и фотографии Ильи Эренбурга. Оформление Эль Лисицкого
Москва, ОГИЗ-ИЗОГИЗ, 1933 г.
Горизонтальный формат: 16,6 * 19,7см.; 235, [3] стр., 123 иллюстрации.
Экземпляр в оригинальном, издательском, картонажном переплёте, выполненном в духе конструктивизма. Форзацы оклеены плотной бумагой двух цветов: тёмно-синей и чёрной. Шёлковое ляссе.
Текст и фотографии Ильи Эренбурга. Обложка, фотомонтаж и оформление книги работы крупнейшего мастера русского авангарда Эль Лисицкого.
Одна из самых необычных и редких книг писателя. Маленький шедевр полиграфии.
Илья Григорьевич Эренбург ( 1891-1967 ) - писатель, поэт, журналист, переводчик, фотограф, военный корреспондент, общественный деятель автор повести " Оттепель " ( 1954 ), давшей название целой эпохе советской истории. А крылатая фраза " Увидеть Париж и умереть! " впервые выпорхнула со страниц его книги " Мой Париж ".
С Парижем связан целый период жизни будущего литератора. В декабре 1908 года, чтобы избежать суда за революционную деятельность, эмигрировал в Париж, где впитал искусство Европы и её литературу, освоил французский и испанский языки. К моменту издания этой книги Эренбург прожил во Франции уже более 16 лет.
" Мой Париж " - это собрание уникальных картин из жизни скромных парижских районов: Бельвилля, Менильмонтана, Монпарнаса. Фотограф снимал то, что Париж обычно прячет: грязные, тёмные, мрачные улочки и переулки, " блошиные " рынки, бездомных, которые проводят свою ночь на тротуаре, детей, со следами раннего старчества, уличную убогую любовь. Среди героев Эренбурга можно встретить рыболовов и букинистов, консьержек и поваров, сплетниц и продавщиц цветов, старьёвщиков и рабочих, кабатчиков и уличных циркачей, продавцов обуви и вечных перьев.
Все фотографии были сделаны при помощи " Лейки " с боковым видоискателем, построенным по принципу перископа, и люди, которых снимал автор, не знали, что на них наведён объектив так называемой скрытой камеры и специально не позировали. В результате снимки писателя - это маленькие новеллы из повседневной жизни рядовых парижан, схваченных " врасплох ". Они оказались удивительно живыми и непосредственными, без утаек и прикрас, запечатлевшими действительность такой, какая она есть.
В книге тридцать три ёмких, тематических главки, все разного размера. В одной - дюжина фотографий, в другой - единственная. Отбор подчёркнуто личный, чтобы получился именно " его Париж ": глава " Скамейки " включает более десятка снимков, а " Эйфелевой башне " достался всего один - не больше чем, скажем, " Писсуарам " и т.д. В двух первых главках ( " Боковой видоискатель " и " Мой Париж " ) автор объясняет читателю секрет съёмок и критерий отбора материала.
Все фотоснимки снабжены по-эренбурговски блестящими, экспрессивными, порой парадоксальными комментариями. Это редкое издание даёт возможность увидеть не только работы 1931 года, но и познакомиться со многими фотографиями Эренбурга 1920-х годов и миром прославленных теперь кафе Монпарнаса, где прошла немалая часть жизни, как самого писателя, так и его друзей и знакомых - левой, полунищей художественной и литературной богемы.
Фотоальбом " Мой Париж " обладает очень большой социальной значимостью. Он открывает обратную сторону того пышного и яркого, что обычно связано с представлением об этом городе. Для него Париж - это не архитектурная столица с её парадными фасадами. Для него Париж - это люди и их судьбы.
Тяжёлый сумрак дрогнул и, растаяв,
Чуть оголил фигуры труб и крыш.
Под чёткий стук разбуженных трамваев
Встречает утро заспанный Париж.
И утомлённых подымает властно
Грядущий день, всесилен и несыт.
Какой-то свет тупой и безучастный
Над пробуждённым городом разлит.
И в этом полусвете-полумраке
Кидает день свой неизменный зов.
Как странно всем, что пьяные гуляки
Ещё бредут из сонных кабаков.
Под крик гудков бессмысленно и глухо
Проходит новый день - ещё один!
И завтра будет нищая старуха
Его искать средь мусорных корзин.
А днём в Париже знойно иль туманно,
Фабричный дым, торговок голоса,-
Когда глядишь, то далеко и странно,
Что где-то солнце есть и небеса.
В садах, толкаясь в отупевшей груде,
Кричат младенцы сотней голосов,
И женщины высовывают груди,
Отвисшие от боли и родов.
Стучат машины в такт неторопливо,
В конторах пишут тысячи людей,
И час за часом вяло и лениво
Показывают башни площадей.
По вечерам, сбираясь в рестораны,
Мужчины ждут, чтоб опустилась тьма,
И при луне, насыщены и пьяны,
Идут толпой в публичные дома.
А в маленьких кафе и на собраньях
Рабочие бунтуют и поют,
Чтоб завтра утром в ненавистных зданьях
Найти тяжёлый и позорный труд.
Блуждает ночь по улицам тоскливым,
Я с ней иду, измученный, туда,
Где траурно-янтарным переливом
К себе зовёт пустынная вода.
И до утра над Сеною недужной
Я думаю о счастье и о том,
Как жизнь прошла бесслёзно и ненужно
В Париже непонятном и чужом.
Красивое, редкое, интересное издание, первое и единственное; более при жизни автора не повторялось.
