"Нео-примитивизм. Его теория. Его возможности. Его достижения" Александр Шевченко
Москва, Типография 1-й Московской Трудовой Артели, 1913 г.
Увеличенный формат: 18 * 22,5см.; 31, [5] стр.
Экземпляр в мягких издательских художественно оформленных обложках из глянцевой мелованной бумаги.
Посвящается: Искусству Свободному и Вечному. Эпиграфом взяты слова Поля Сезанна: " Художник не должен быть ни слишком робким, ни слишком искренним, ни слишком подчиняться природе " и А[лександра] Ш[евченко]: " Художник должен быть смелым искренним борцом за идеи великого Искусства, он не должен подчиняться природе и лишь черпая в ней материал для переживаний, быть творцом и властелином её форм ".
Издание состоит из статьи автора " Мы, исповедующие нео-примитивизм как религию художника, говорим... " и 12-ти снимков с произведений Александра Шевченко. Каждый снимок сопровождаются названием и пояснительным текстом.
Книга представляет собой развёрнутый манифест о необходимости восстановления искажённых академизмом традиций путём художественного синтеза архаики с современностью.
Тираж: 100 экземпляров.
Первая книга выдающегося художника-авангардиста Александра Шевченко, чьё творчество знаменовало собой наивысший расцвет русского искусства 1910-1930-х годов.
" А.В.Шевченко был удивительным художником. Под авангард он попал, как Бендер под лошадь. То есть вроде попал, а вроде ничего особенного и не произошло. На художественную сцену Шевченко выходил одновременно с поколением, перевернувшим художественный мир: Кандинским, Малевичем, Ларионовым, Гончаровой, в период настоящей бури и беспощадного натиска. Отцветали " Голубые розы ", на авансцену выходили " Бубновые валеты ", настоящие боевики от искусства. Новые течения захватывали юные умы быстро, ещё быстрее отступали под ударами новейших идей. Несмотря на стилистическую дробь, разглядеть собственную личность художника за влияниями Михаила Ларионова, увлечением неоклассицизмом, подражаниями Сезанну совсем просто. Стоит поскрести - хоть кубизм, хоть сезаннизм, непременно обнаружишь доброго, качественного, слегка консервативного Шевченко, его лёгкие линии, гармоничные композиции, узнаваемый колорит.
Университеты Шевченко оказались весьма перспективной смесью французского с доморощенным московским. Немного поучившись работе по металлу в Строгановском училище, немного - размашистой " московской " живописной манере в Училище живописи, ваяния и зодчества, немного - французским тонкостям в академии Жюльена, он обогатился самыми разнообразными знаниями и интересными знакомствами. То, что новейшие французские художественные моды Шевченко воспринял из первых рук, позволило автору брошюр " Неопримитивизм. Его теория. Его возможности. Его достижения " и " Принцип кубизма и других течений в живописи всех времён и народов " ( обе 1913 ) рассуждать о важных для передовых российских художников материях со знанием дела и на родном языке. Участник бурных диспутов, он выступал с докладами о древнерусском искусстве, отечественной традиции, уже расставшись со старыми товарищами, в 1919-м придумал собственную теорию - совсем уже мутный " Цветодинамос и тектонический примитивизм ".
Но участник первой, самой громкой выставки " Бубнового валета " держался не только за теории. Его вёл в будущее искусство харизматичный лидер, новатор и изобретатель Михаил Ларионов. Под влиянием Ларионова Шевченко разбивал действительность лучами, увлекался примитивами, эпатировал надписями, участвовал в выставках со скандальными названиями. После войны, обернувшейся для Шевченко фронтом, тяжёлым ранением, отъездом друга, его поиски стали менее радикальными, язык - почти классическим. Впрочем, от обвинений в формализме в 1930-х это не спасло.
Его попёрли из ВХУТЕМАС: живописная, и педагогическая система художника не совпадала с системой соцреализма. Юбилейную выставку к 30-летию творческой деятельности, открывшуюся в ГМИИ имени Пушкина в апреле 1933 года, прикрыли через десять дней без объяснения причин; партийные критики регулярно пропесочивали его за " эстетствующий декоративизм ". А коллеги-соцреалисты с Александром Герасимовым во главе, приглашённые потолковать об искусстве на дачу к Сталину, объясняли вождю народов, что такое формализм на примере Шевченко. Всё, что происходило с Александром Шевченко в 1930-х, иначе как трагедией не назовёшь.
Он пытался оправдываться - даже писал товарищу Сталину. Обвинённый в низкопоклонстве перед Западом, не нашёл ничего лучше, чем писать политические памфлеты, синтезируя французский кубизм и немецкую " новую вещественность ": изготовил картину-монтаж в духе остовцев " У них " с пляшущей в ресторане буржуйской парой, голодным ребёнком возле трупа матери, надписью " Heil " и свастикой. Критика посмеялась. То немногое, что было сделано уже тяжелобольным Шевченко во второй половине 1930-х и в 1940-е, очень плохо: фальшиво-жизнерадостные " Студентки ", фальшиво-жизнерадостный " Праздник в парке культуры ". Лишь в 1947-м, как будто на прощание, перед смертью он напишет чудный и грустный " Вечер в Останкино ". Битьё за формализм в его случае оказалось мерой не менее жестокой, чем запрет на профессию в нацистской Германии. Хотя не стоит очернять сталинскую эпоху: ведь не съели же формалиста Шевченко, а так - пожевали и выплюнули. Не расстреляли, как Веру Ермолаеву или Александра Древина, не упекли в лагерь, как Михаила Соколова. Легко отделался ". ( Ф.Балаховская " Замечательная история о талантливом художнике, которого перепахало множество " -измов "; А.Толстова " Досуха втёртая живопись " ).
Фотографии предлагаемого издания "Нео-примитивизм. Его теория. Его возможности. Его достижения". Александр Шевченко. Москва, Типография 1-й Московской Трудовой Артели, 1913 г.
