Формат: 14,5 * 19,8см.; 198, [10] стр.
Сборник в оригинальном цельнотканевом владельческом переплёте эпохи. Условно разбит автором на III части ( Ч.I. Весёлый путь; Ч.II. Разные стихотворения; Бисерные кошельки, Песенки; Ч.III. Новый Ролла. Неоконченный роман в отрывках ). Включает 107 стихотворений.
В конце, после основного текста, помещён каталог: " Издания М.И.Семёнова в С.-Петербурге ( Поварская, 10 ) ".
Под переплётом сохранены обе родные художественно оформленные обложки работы А.Божерянова.
Третья книга стихов поэта ( первая - " Сети ", 1908; вторая - " Осенние озёра ", 1912 ).
Михаил Алексеевич Кузмин ( 1875-1936 ) - выдающийся русский поэт Серебряного века, прозаик, переводчик, композитор. Родился в Ярославле в патриархальной дворянской семье. Детские годы провёл в Саратове, окончил там подготовительный и первый класс гимназии. С 1885г. жил в Петербурге, где учился в гимназии, а после её окончания - в консерватории по классу композиции; был учеником Н.А.Римского-Корсакова и А.К.Лядова, однако консерваторию по болезни не окончил. В эти годы он совершил несколько поездок по Египту, Константинополю, Италии, Германии, Греции, другим странам. Позднее, увлекшись старообрядчеством, много путешествовал по русскому Северу, жил в олонецких и поволжских старообрядческих скитах. И те и другие впечатления впоследствии найдут отражение в его мировидении и творчестве.
В 1905г. он дебютировал в печати, опубликовав 13-ть сонетов и драматическую поэму " История рыцаря Д'Алессио ". Первая книга стихов Михаила Кузмина " Сети " вышла в 1908. Уже в ней нашли отчетливое выражение основные концепции акмеизма, которые наиболее ощутимо проявились в его более поздних стихах 1913-1914гг. ( " Глиняные голубки " ). Ранняя поэзия Кузмина пронизана духом " мелочей прелестных и воздушных ". Но вскоре мотивы " воздушности " сменяются религиозными, в его стихах начинают преобладать уныние, печаль, непрочность человеческого существования. Кузмин требовал от поэта " прекрасной ясности " и обращения к " живому чувству ". На практике, однако, это кредо сводилось у него к культу чувственности и жизненных мелочей.
Кузмин приобрёл известность и как мастер стилизаций и перевоплощений. При этом к прошлому и настоящему он подходил как к условной театрализованной действительности.
После революции Кузмин остался в России. Наряду с поэтическим творчеством много занимался театральной критикой и художественными переводами. Его сборник статей " Условности " ( 1923 ) содержит ряд интересных наблюдений над природой театрального и оперного искусства. В поэтических сборниках 20-х годов ( " Нездешние вечера ", " Александрийские песни ", обе 1921; " Новый гуль ", 1924; " Форель разбивает лёд ", 1929 ), в ряде прозаических произведений - развивает принципы создания художественных образов, основанные на гротеске, подчёркнутой условности и стилизации. Много работал Кузмин в жанрах прозы и драматургии. Он известен также как прекрасный переводчик Боккаччо, Апулея, Шекспира, Гёте, Байрона, Мериме, Франса, как автор музыки на собственные тексты.
Умер Михаил Алексеевич Кузмин в нищете и забвении 3 марта 1936г. в переполненном коридоре Мариинской больницы Ленинграда от воспаления лёгких; агонии не было, смерть подошла тихо, почти незаметно. Похоронен на Литературных мостках Волковского кладбища. После Великой Отечественной войны его могила была перенесена на другой участок кладбища в связи с сооружением мемориала семьи Ульяновых.
Из письма Э.Ф.Голлербаха Е.Я.Архипову: " 5 марта я стоял у гроба М.А., смотрел в строгое, восковое лицо, которое когда-то освещали чуть лукавые, а иногда чуть сонные глаза, и думал о том, какое своеобразное, неповторимое явление литературы воплощал этот исключительный человек, мало понятый и недооценённый. Мы были знакомы на протяжении почти двадцати лет, встречались в самой различной обстановке - и в домашней, и в деловой, и в " салонной ", и в театральной. И мне кажется, что эта дружба не кончилась и не может кончиться: ушёл человек, слабый и грешный, но остался прекрасный, нежный поэт, остался писатель тончайшей культуры, подлинный художник, чьё благоволение, ироническая мудрость и удивительная душевная грация ( несмотря на изрядный цинизм и как бы вопреки ему! ), чарующая скромность и простота - незабываемы ".
Посвящается Юр. Юркуну.
Вы - молчаливо-нежное дитя,
Лениво грезите о Дориане,
И на лице, как на сквозном экране,
Мечты капризные скользят, летя.
Мне нравится чуть уловимый шорох
Страницы книжной у моих шкафов,
И, обернувшись, я всегда готов
Ответ найти в прозрачно-серых взорах.
Знакомый трепет будится в душе,
Как будто близко расцветает роза,
А вдалеке играют Берлиоза
И слышен запах старого саше.
С лукавством милым вы тихонько ждёте,
Задумчиво-пленительный божок,
И вдруг неслышно, кошкой подойдёте, -
И поцелуй уста мои обжёг.
